|
|
III
… Завтрак ещё только начинался, половина мест в Большом зале пустовала. В середине гриффиндорского стола Гарри увидел Невилла.
- Приятного аппетита, - сказал Гарри, подойдя и усевшись рядом.
Невилл молча кивнул; он сидел, ссутулившись и рассеянно глядя в свою тарелку. Гарри машинально взял тост. С сомнением поглядев на хлеб, он решил, что, возможно, за разговором его удастся проглотить незаметно для самого себя.
- А куда это ты так рано сорвался? – спросил он у Невилла.
- В библиотеку, - отозвался Невилл.
- В библиотеку? – удивился Гарри. – А зачем?..
Невилл хмыкнул:
- Действительно, зачем? Что такому идиоту, как я, делать в библиотеке?..
Он тяжко вздохнул и принялся возить ложкой в овсянке.
- Приятного аппетита!
К столу подошла Гермиона. За ней тащился Рон, сгибаясь под тяжестью её сумки, набитой учебниками.
- Спасибо, - пробормотал Невилл, поднося ложку ко рту.
Гарри передёрнулся и сглотнул. Рон и Гермиона уселись напротив. Рон, по-прежнему мрачный и подавленный, изо всех сил пытался скрыть своё плохое настроение. Впрочем, его улыбка выглядела довольно жалко и скорее наводила на мысль о зубной боли. Гермиона была неестественно суетлива.
- Рон, не ставь сумку на пол... Вот сюда, на скамью… Да не так, она же упадёт!.. Какой ты неуклюжий!.. Так, что у нас на завтрак? Как настроение, мальчики? Что нового? Невилл, ты какой-то не такой. У тебя всё в порядке? Рон, ты почему не ешь? Положи мне овсянки… или нет, не хочу, лучше омлет… Фу, какой-то он странный…
Она тараторила так быстро, что никто не успевал вставить ни слова.
- Рон, перестань толкать меня под столом. Это невежливо. Лучше передай мне джем… Надо поскорее позавтракать, мне ещё в библиотеку…
- Мне тоже! – с отчаянием воскликнул Рон.
Гермиона наконец-то замолчала и удивлённо посмотрела на него.
- А тебе-то туда зачем? – спросила она.
Невилл горько ухмыльнулся, опуская ложку:
- Добро пожаловать в общество тупых, Рон.
Рон побагровел.
- Ты кого тупым назвал, ботаник чёртов?!
- Тупым тебя назвал, вообще-то, не я, а твоя девушка, - уточнил Невилл, сжимая кулаки и бросая на Рона неожиданно тяжёлый взгляд исподлобья.
- С каких это пор я девушка?! – возмутилась Гермиона. – У меня имя есть!
«Вот идиоты», - подумал Гарри и вцепился зубами в тост, чтобы не сказать то же самое вслух. Ему показалось, что он откусил кусок картона.
- Приятного аппетита, любимый! – раздался над его головой сердитый голос Джинни.
- Спасибо! – рявкнули Рон, Гермиона и Невилл.
- … если ты думаешь, будто наорать на меня и смыться было с твоей стороны хорошим поступком, - заговорила Джинни, демонстративно плюхаясь на скамью по правую руку Невилла, - то ты жестоко ошиба…
- Доброе утро, мои хорошие.
Гарри закрыл глаза и чуть не умер от облегчения. Тихие слова, произнесённые – это было слышно - с ласковой улыбкой, окутали его тёплой волной покоя. Желудок наконец угомонился, горло перестали сжимать спазмы, а хлеб обрёл вкус хлеба: за спиной Гарри стояла новая преподавательница Хогвартса по Защите от Тёмных Искусств Мери Сьюзан Саншайн.
……………………………………………………………………………………….
Тридцать первого августа, когда МакГонагалл, завершая свою праздничную речь, объявила студентам о новом назначении, все только переглянулись и пожали плечами. Слова «профессор Саншайн» никому ничего не говорили.
- Очередной смертник, - прокомментировал новость Рон.
- … не видите её за нашим столом, ибо миссис Саншайн в данный момент занята, - говорила тем временем директор, - вы познакомитесь с нею на уроке…
- Женщина! – разочарованно вздохнул Гарри. – Тьфу ты, а я так надеялся поучиться!..
На следующий день, сидя в классе в ожидании профессора, Гарри продолжал спор с Гермионой:
- Нет, я не говорил, что все бабы – дуры! – сердился он. – Хотя, конечно, иногда даже самые умные из них ведут себя как…
- Гарри, дружище, заткнись, или я тебя стукну, - сказал Рон, приобняв красную от злости отличницу; Гермиона раздражённо повела плечом, сбросив его руку.
- Да я просто вспомнил Амбридж! – пошёл на попятную Гарри.
- В прошлом году мы мечтали об Амбридж, - еле слышно проговорил Невилл, и в его голосе была такая боль, что друзья забыли о ссоре.
- Это правда, Гарри. Я до сих пор не могу спокойно видеть этот класс, - прошептала Джинни, и тоска, тяжёлая, серая, как надгробная плита, вновь легла на сердце…
Погрузившись в унылую задумчивость, Гарри не заметил, как профессор Саншайн появилась за кафедрой.
- Доброе утро, мои хорошие. ……………………………………………………………………………………..
Вот и теперь всё вокруг изменилось как по волшебству
- Доброе утро, профессор! – хмурый набыченный тип, сидевший рядом с Гарри, обернулся и просиял, снова превратившись в Невилла, добродушного, слегка застенчивого юношу с тёплым и приветливым взглядом.
- Здравствуйте, профессор! - Рон, чья злоба испарилась в мгновение ока, наконец-то смог улыбнуться по-настоящему; тоскливая покорность брошенной собаки исчезла из его глаз. Он выпрямился, расправил плечи и снова стал прежним Роном, надёжным, весёлым и храбрым парнем, верным другом.
- Как поживаете, миссис Саншайн? – встрепенувшаяся Джинни подняла глаза, и Гарри показалось, что он ещё никогда не видел её такой красивой.
Гермиона ничего не сказала. Умиротворённо вздохнув, она нежно взяла Рона за руку.
- Спасибо, Джинни, милая, - отвечала миссис Саншайн, - у меня всё хорошо.
Её ладонь лежала на плече Гарри, и он не смел шелохнуться, боясь спугнуть нежданное счастье. Хотя ему тоже до смерти хотелось взглянуть на ту, кого вся школа называла Солнышком. Да и кто, узрев Санни хотя бы раз в жизни, не мечтал смотреть на неё вечно? Чьё сердце не замирало от сладкого восторга при виде её сияющего красотой юного лица, нежной, кроткой улыбки и прекрасных синих глаз доброй феи?
А её волосы! Цвета тёмного шоколада, в пламени свечей они отливают красной медью, а на солнце вспыхивают жарким золотом. Такие пышные, тёплые даже на взгляд… Кажется – стоит прикоснуться к ним один-единственный раз, и ты больше никогда не узнаешь холода. Но разве кто-то может решиться на такую дерзость?.. А её походка! Когда Санни проходит мимо – стремительная, как ручей, и величавая, как королева, - твои собственные ноги вдруг становятся лёгкими, груз невзгод покидает сердце, а за спиной как будто вырастают крылья…
«Эк меня понесло! – Гарри был немало удивлён: он сроду не подозревал за собой способности к столь поэтическим сравнениям. - Того и гляди, романы писать начну!..»
Он ощутил холодок на плече, на том месте, где только что лежала лёгкая рука. Санни отошла от их снова дружной компании и направилась к столу преподавателей, оставляя за собою десятки посветлевших, улыбающихся лиц. Гарри, всё ещё не шевелясь, глядел ей вслед. Рон, Джинни и Гермиона влюблённо таращились туда же. А Невилл вдруг схватил сумку и начал лихорадочно в ней рыться.
Достав перо, он принялся что-то быстро писать на куске пергамента, прикрывая его левой рукой. Сидевшая справа от Невилла Джинни с интересом следила за его занятием.
- Это про Санни, Барашек? – спросила она, заглядывая под его ладонь.
- Да нет… это так… вообще, - рассеянно отозвался Невилл, продолжая строчить.
- Барашек? – удивилась Гермиона.
- Я звала его так в прошлом году, - ответила Джинни; она улыбнулась и нежно потрепала Невилла по волосам. – Потому что он кудрявый…
- Но не как баран, - возразила Гермиона, накладывая себе овсянки. – У баранов шкура, а у Невилла такие дивные локоны… Невилл больше похож на ангела. На красивого ангела-брюнета…
Она томно вздохнула, косясь на Рона, но тот не поддался на провокацию и только хмыкнул, вываливая на свою тарелку с десяток аппетитно пахнущих сосисок.
- Это Невилл-то у нас ангел? – засмеялась Джинни. – Нет, он настоящий Барашек. Ангелы – это которые на небесах, с арфами и нимбами. А ты бы видела, как он со Снейпом в прошлом году разговаривал: директор на него орёт, а Невилл стоит, смотрит так упрямо, того и гляди забодает!..
- А что это такое пишет наш милый Барашек? – просюсюкал Рон.
- Не твоего ума дело, Бон-Бон, - беззлобно осадил его Невилл, не отрываясь от своего занятия. – И запомни: звать меня Барашком… позволено только Джинни… а для тебя я - Невилл… Если это слишком сложно, то – господин Лонгботтом… А будешь ухмыляться – получишь по шее…
Рон восхищённо хрюкнул и потянулся за кетчупом. Гарри взял с блюда пару особенно аппетитных ломтиков бекона... и чуть не уронил их, когда Джинни, голосом, полным гордости, произнесла:
- Невилл пишет стихи! Настоящие!
- Да ты что! – изумилась Гермиона.
- Да брось! – недоверчиво проговорил Рон.
- И давно это с ним? – сочувственно спросил Гарри.
- С детства, - спокойно ответил Невилл, откладывая перо и пробегая взглядом по исписанному листку.
- А нам ничего не говорил! – обиженно протянула Гермиона.
- Потому и не говорил, - пожал плечами Невилл, сворачивая листок в трубочку и убирая в сумку. – Стеснялся…
- А ей почему сказал? – Рон кивнул на Джинни.
- Потому что Джин – мой друг, - ответил Невилл; он обвёл компанию таким торжественным взглядом, что даже Рон сделался серьёзным. – Нет, вы только не обижайтесь… поймите… Вы все – мои друзья. Самые лучшие на свете. Но ведь, например, тебе, Гермиона, Рон и Гарри ближе, чем я… А мне ближе Джин и Луна. Вы сражались втроём – и нас тоже было трое. Конечно, наши подвиги не сравнить с вашими, к тому же, как выяснилось, во многом мы сваляли большого дурака, но и нам было несладко, ведь… потому что…
Не привыкший к таким длинным и высокопарным речам Невилл внезапно замолчал и, покраснев, низко опустив голову. Он снова стал похож на себя прежнего: на того робкого, затюканного паренька, каким впервые предстал перед друзьями семь лет назад.
Джинни осторожно взяла смутившегося юношу за подбородок, заставив поднять лицо. Гарри показалось, что Джинни и Невилл сейчас поцелуются… Но они просто соприкоснулись лбами и сидели так несколько секунд – молча, опустив глаза. Потом Джинни улыбнулась.
- Барашек мой! – нежно произнесла она, чмокнула Невилла в щёку, вылезла из-за стола и пересела к Гарри.
- Ты ведь не ревнуешь? – шепнула девушка.
Вместо ответа Гарри поцеловал её, заметив краем глаза, что Рон и Гермиона взяли с них пример.
- Я же понимаю: фронтовая дружба и всё такое, - так же шёпотом ответил Гарри пару минут спустя, немного успокоившись и намазывая мармеладом тост для Джинни.
- Тем более что Невилл давно уже неравнодушен к Луне! – Джинни заговорщически подмигнула.
- Да ну? – удивился Гарри.
- Почта! – воскликнула Гермиона.
Большой зал наполнился радостными возгласами, громким уханьем и хлопаньем крыльев. Бурая амбарная сова уронила на голову Гермионе свёрнутую газету. Большая тень скользнула над столом, и на скатерть перед Гарри шлёпнулась задушенная мышь. Белый филин Ух (Хагрид не раздумывал долго, выбирая подарок на восемнадцатый день рождения Гарри Поттера), исполнив свой долг, заложил красивый вираж и вылетел в окно.
- Глупая птица, - брезгливо поморщилась Джинни, глядя на мышь.
- Ух считает, что должен обо мне заботиться, - сказал Гарри.
Гермиона, уткнувшаяся в газету, не глядя, взяла чистую кружку и накрыла ею дохлого зверька.
- Пора бы уже и привыкнуть, - пробормотала она.
Джинни хотела возразить, но её внимание привлекла сова… ярко-жёлтого цвета. Впрочем, на это чудо любовался весь зал, многие студенты помладше смеялись, показывая на сову пальцем. А Невилл – тот так и расцвёл, когда диковинная птица приземлилась в миску с кукурузными хлопьями прямо напротив него.
Отвязав от лапки совы письмо, юноша бережно спрятал его себе под мантию. Подумав немного, он достал из сумки свиток с только что написанным стихотворением…
- Что я тебе говорила? – шепнула Джинни, тихонько толкнув Гарри локотком в бок. – Разве бабушка послала бы ему жёлтую сову?..
Оживление, связанное с прибытием почты, улеглось, и завтрак продолжился. Невилл, очевидно, не хотел читать письмо при всех. Вместо этого он достал из сумки учебник и, прислонив его к кувшину с соком, сосредоточенно уставился в книгу, иногда промахиваясь ложкой мимо рта.
Фотогалерея
|
