ГЛАВА  6. ТЯЖЕЛЫЙ СЛУЧАЙ.

          Когда рыдания Егорова стихли за садовой калиткой, Эстонец оторвал взгляд от двери и тяжко вздохнул:

         - Ну вот. Ещё один ушел. Навсегда.

         Пациенты все еще боялись пошевелиться. Один Скамейкин робко вякнул:

         - Он вам позвонит!..

         Эстонец вздохнул:

         - Вряд ли.

         - Почему? - осмелел еще кто-то из старших.

         Эстонец отыскал глазами спросившего. Подумал, хотел что-то сказать… Но лишь покачал головой.

         - Покажите новеньким, как застилать постели. Я проверю их спальню перед обедом.

         Он встал из-за стола, ушел к себе и заперся в своей малюсенькой комнатенке. Я слышал, как щелкнул замок.

         - Ну, чего сидим, пошли работать! - сказали, обращаясь к новеньким, старшие.

         Поэт пренебрежительно хмыкнул, выразив этим общее настроение младшей палаты.

         - Ну и пожалуйста! - старшие пожали плечами и побрели по своим делам.

         - Обеда минус девять порций, - сказал кухонному комбайну дежурный Скамейкин. - То есть, десять, - добавил он, вспомнив про доктора.

            Я только пожал плечами. Я так наелся, что мне казалось, будто я уже никогда не захочу есть. Я ушел в спальню и плюхнулся на кровать. Я думал: взаправду ли Эстонец огорчился из-за разлуки с бывшим пациентом, или притворяется?..

         Мои сытые мысли текли медленно и вяло, и я не заметил, как задремал. На краешек моей кровати, приветливо улыбаясь,  присел мой старый психолог.

         -  Огородник не станет дружить с овощами, - ласково сказал он.

         - Эстонец врёт? - спросил я.

         Психолог, опираясь на вилы, наклонился к моему изголовью.

         - В Большую Игру никто не играет честно! - прошептал он мне на ухо.

         - А Принц? - вспомнил я.

         - Детская сказка, - сказал психолог. - Его не существует.

         - Значит, он больше мне не помешает? - обрадовался я. - И я смогу выиграть?

         Психолог кивнул  головой.

         - Если будешь помнить о трех вещах: спокойствие, воля, вера в себя, - ответил он.

         Эти слова он повторял мне изо дня в день много лет подряд. Я хотел было сказать, что прекрасно их помню, но не успел, потому что проснулся…

         На кухне дежурные уже вовсю гремели посудой. Новенькие бестолково суетились вокруг своих скомканных постелей. Видать, проголодались. Я тоже чувствовал голод, но приказал себе не нервничать. Странный сон подействовал на меня самым чудесным образом. Я вдруг ощутил в себе силу, которую, казалось, навсегда оставил за воротами лечебницы…

         "Спокойствие, воля, вера в себя!" - мысленно повторил я, внимательно посмотрев на свою постель; несмотря на аутотренинг, я совершенно не представлял себе, что с нею делать. Дома этой позорной работой занималась только мама.

         - Безобразие, - раздалось из коридора.

         В дверях стоял Эстонец.

         - Почему старшие не помогают? - грозно спросил он.

         - Мы предложили! - загомонили голоса за его спиной. - Они сказали, что не хотят!

         - Да мы вообще молчали! - не выдержали новенькие.

         Старшие заявили, что младшие врут. Младшие завопили, что врут старшие. Эстонец сказал, что, в таком случае, без обеда останутся все. Пациенты дружно онемели от изумления. Один я сохранил присутствие духа.

         - Дорогой Каарел, - учтиво промолвил я, пользуясь паузой. - Я, в отличие от остальных,  не стану отрицать, что отказался от помощи. Но я искренне раскаиваюсь. Не могли бы вы показать мне, как это делается?

         Эстонец некоторое время молча изучал меня, а я спокойно и невинно смотрел прямо ему в глаза. Наконец, тяжёлая туша сдвинулась с порога.

         - Так и быть, - сказал доктор, подходя к моей кровати.

         Толстому, неуклюжему Эстонцу понадобилось не менее десяти минут, чтобы убрать постель. Надо было видеть, с каким трудом он наклонялся, чтобы заправить простыню под матрас! К концу процедуры по его лицу градом катился пот.

         - Понятно? - тяжело дыша, спросил доктор, поправив уголок поставленной треугольничком подушки.    

            - О, да, благодарю вас! - с самым серьёзным видом ответствовал я. - Хотите, чтобы я повторил? - прибавил я для пущей искренности.

         Эстонец снова задумался, глядя на меня. Новенькие кровожадно вытянули шеи…

         - Завтра утром, - сказал доктор.

         Сидя в одиночестве за большим кухонным столом, я пытался понять: что за странное чувство мелькнуло в холодных глазах Эстонца, затуманив стальной недоверчивый взгляд и подарив мне первую победу?..

         Я так и не смог разгадать эту загадку, ведь мне самому это чувство было незнакомо. Однако, я понял, что нащупал правильный способ ведения войны. О, Большая Игра наяву куда труднее, но и гораздо увлекательнее, чем виртуальная! Потому что ты точно знаешь: когда твой удар достигает цели, он причиняет врагу настоящую боль!..

         Как ни старался Эстонец вывести меня из себя, ему так и не удалось ничего со мной поделать. А способов у него было множество. Застилание постелей - это были только цветочки. Потом он заставил пациентов стирать носки, убираться в тумбочках, подметать пол, пришивать пуговицы - какие только зверства не изобрело это чудовище!

         Новенькие закатывали скандалы и истерики, опускаясь даже до грубых оскорблений. Эстонец ловко использовал этот момент. Метод у него был отработан: вначале напугать гневным окриком, потом образумить строгим внушением, а напоследок утешить, приласкать - и дело в шляпе: разговор завязывался сам собой, и пациенты один за другим позорно раскрывали перед доктором свою душу. Но со мной этот номер не прошёл.

         Я был спокоен, вежлив и покорен. Приказы доктора я никогда не оспаривал, но исполнял спустя рукава. А за плохо выполненную работу всегда просил прощения с самым сокрушённым видом. Искра гнева в глазах доктора угасала при виде моих слёз. Всё то же странное, неведомое мне чувство появлялось в его холодном взгляде, и доктор сдавался.

         Словом, я идеально выстроил линию обороны. Было, однако, и в ней слабое место. Моего врага Эстонца часто навещала его сестра Тийна, весёлая и красивая девочка. Она неизменно здоровалась со мной и пыталась вызвать на разговор. При ней мне было тяжело сохранять лицо, ибо Тийна пробуждала во мне совершенно мне не нужные чувства.

         В конце концов, я справился и с этой проблемой. Тийна была очень похожа на своего братца. Я научился видеть в её лице черты ненавистного  Эстонца и рыцарские чувства во мне постепенно угасли. Я одержал ещё одну победу, и теперь с любопытством ожидал, что будет дальше.

         И вот, однажды Эстонец не выдержал. Случилось это в конце декабря. Доктор остановил меня в коридоре, когда я, вместе с остальными пациентами шёл на обед.    

         - Илья,  задержись ненадолго, - сказал Эстонец.

         Пациенты прошли на кухню, и мы остались в коридоре одни. Я поднял вежливый взгляд. Доктор выглядел неважно. За прошедшие полгода утратившие человеческий облик и достоинство пациенты своими истериками и безобразиями основательно потрепали ему нервы. Но я знал: больше всего ему досталось от меня.

         - Доктор, я в чем-то провинился? - невинно поинтересовался я, разглядывая его лицо, измождённое бесконечными тревогами и усталостью.

         - Нет, - доктор нервно провел рукой по растрепанным волосам.

         - Ах, вы, вероятно, хотели провести психотерапевтический сеанс? - с самым серьезным видом предположил я.

         - Нет, - повторил Эстонец. - Я хочу с тобой поговорить…

         - К вашим услугам, - я, как всегда, изобразил полную готовность. - О чем вы хотели бы побеседовать? Я с удовольствием отвечу на все ваши…

         - Илья, ты можешь хоть раз поговорить со мной как человек с человеком? - перебил доктор.

         - Что вы! Это исключено! - серьезно и печально промолвил я. - Разве я человек? Перед вами я жалкая букашка…

         Пожалуй, тут я хватил через край. Но не огорчился: в конце концов, мне хотелось, чтобы рано или поздно Эстонец понял, что всё это время я над ним попросту издевался…

         - Илья, я давно понял, что ты надо мной издеваешься, - заговорил доктор. - Я терпел. Я надеялся…

         - На что? - полюбопытствовал я.

         Эстонец долго подбирал слова, но, видать, так и не подобрал хорошенько.

         - Я ждал, что твоя душа проснётся, - проговорил он.

         Бред. Но я нашёлся с ответом.

         - Моя душа, доктор - не Спящая Красавица, - усмехнулся я. - Да и вы вовсе не прекрасный Принц…

         К моему изумлению, словно луч солнца скользнул по бледному лицу господина Томмсааре.

         - Ты всё ещё помнишь своего Принца? - спросил он.

         Откуда он знает про Принца?.. Ах, да ясно же откуда - из моей медицинской видеокарты!

         - К счастью, уже весьма смутно, - я впервые ответил честно. - Он даже сниться мне перестал. Я счастлив. Наконец-то я от него избавился.

         Эстонец взглянул на меня, и глаза его погасли. Доктор отступил на шаг, отвернулся и молча побрёл в свою каморку. Я гордо посмотрел ему вслед. Победа оставила какой-то неприятный осадок в сердце, но я решил, что на это не стоит обращать внимания.

         Прошло несколько дней. Однажды, проснувшись поздно ночью, я вышел из спальни по своим неотложным делам. Возвращаясь, я увидел на полу в конце коридора узкую полоску света. Эстонец не спал… Мне стало любопытно. Я подкрался к приоткрытой двери. В щелку я увидел угол маленькой комнаты, край рабочего стола, экран компьютера и спину Эстонца.

         Он мешком ссутулился в кресле, положив руки на стол, а голову на руки. Темный экран неожиданно загорелся: на нем появилась Анна Стефановна.

         - Каарел, ты меня вызывал? - спросила она.

         - Ни сна, ни отдыха измученной душе! - подвинув первую картинку, половину экрана заняло изображение сонного Дяди Фила. - Эй, сынок, ты чего такой смурной? Или что случилось?..

         Эстонец не пошевелился, даже головы не поднял.

         - Я потерял пациента, - глухо ответил он.

Дальше...