|
|
XXVI
Ужасная новость облетела школу за каких-нибудь полчаса. За завтраком глаза на мокром месте были уже не только у студенток Гриффиндора. Многие подходили к гриффиндорскому столу, чтобы выразить свои глубокие соболезнования и узнать подробности. А подробностей становилось всё больше и больше.
- А ведь я слышала, как ночью кто-то мяукал на лестнице, - таинственно приглушая голос, рассказывала какая-то третьекурсница, - но решила, что мне показалось!..
- А я слышала шипение! – добавляла другая. – И подумала, что очень похоже на Дженни… Хотела выйти посмотреть, но уснула!..
- А ещё как будто что-то ударялось о ступеньки… Что-то картонное. Словно нечто тащили или катили вниз…
- А ещё…
Слушая эти откровения, Гарри с трудом сохранял скорбное выражение лица. Один раз он не смог сдержать смешок, но замаскировал его кашлем. Гермиона толкнула юношу в бок и сделала страшные глаза.
- Ты что! – прошептала она. – Не понимаешь, как это нам на руку?! Вот теперь нам точно все поверили!
Грустные вести достигли и преподавательского стола. Гарри видел, как Минерва МакГонагалл несколько раз с состраданием посмотрела на Джинни. Хагрид печально качал косматой головой и, судя по жестам, рассказывал профессору Флитику, что мышка-то была вот такусенькая, а кот, собака, вот такенный!.. Флитвик сокрушённо вздыхал. Миссис Саншайн за столом не было.
Когда в зал явились последние припозднившиеся студенты, госпожа директор поднялась со своего трона и потребовала тишины.
- Друзья, - произнесла она скорбно-торжественным тоном. – Мои дорогие коллеги и вы, наши любимые ученики. Я глубоко сожалею о том, что сегодня вам предстоит услышать ещё одно печальнейшее известие.
По залу пронёсся взволнованный ропот, но почти тотчас стих. Все взгляды устремились на бледное, строгое лицо Минервы.
- Увы, - продолжала та. – Бремя руководства школой тяжело и не даёт забыть о себе даже в самые радостные минуты. Но вдвойне и втройне тяжелее оно становится в минуты горя. Обязанности, налагаемые на меня моим положением, далеко не всегда легки и приятны. Но некоторые из них поистине непосильны. Поэтому я заранее прошу вас простить меня, если самообладание внезапно изменит мне и я…
Она запнулась и торопливо достала из кармана носовой платок. Зал снова заволновался, ибо почти никто из присутствующих никогда не видел Минерву МакГонагалл плачущей. Чтобы кое-как справиться с собой, ей потребовалось не меньше двух минут.
- Простите, - проговорила она, утерев слёзы, но продолжая держать платок в руках. – Я просто не знаю, как я смогу произнести эти ужасные слова. Но я должна сделать это… Друзья! С великой болью и бесконечным сокрушением сообщаю вам о том, что наш коллега, бывший директор Хогвартса и декан факультета Слизерин, профессор Зельеварения и Защиты от Тёмных Искусств, талантливый учёный и человек редких душевных достоинств, герой минувшей войны и кавалер ордена Мерлина первой степени Северус Тобиас Снейп… - маленькая боковая дверь тихонько скрипнула, госпожа директор повернула голову на звук, пошатнулась и договорила внезапно осипшим голосом:
- Наконец-то к нам вернулся.
- А?! – хором выдохнули все присутствующие. Невилл, пребывавший в глубокой печали, оторвался от разглядывания скатерти, вскинул голову, посмотрел на помост и сам стал белым, как полотно.
- Ребята, мне плохо, - успел пожаловаться он, прежде чем упасть лицом в тарелку (к счастью - пустую).
- Он в обмороке! Воды! – заволновались сидевшие поблизости студенты.
За преподавательским столом тем временем тоже кипели страсти. Рухнувшая на свой трон директриса сознания не теряла, но самоконтроль на какое-то время утратила совершенно.
- Северус! – вскричала она. – Чёрт возьми, бесстыжий мальчишка, где тебя носило столько времени?!
Профессор Снейп сделал два шага вперёд, выходя из тени, окинул быстрым взглядом зал, и захихикавшая было малышня испуганно заткнулась.
- Ну-ну, Минерва, - первым пришёл в себя профессор Слагхорн, - не нужно так волноваться. Каждый может где-то задержаться, в этом нет ничего страшного. А известие действительно прискорбнейшее. Ибо теперь мне, вероятно, придётся делить кафедру с Северусом, а это нечестно. Я, разумеется, тоже шучу. Северус, рад тебя снова видеть, как ты себя чувствуешь? Проходи скорее, садись, а то всё остынет. Позволь, я за тобой поухаживаю.
И он, как ни в чём не бывало, потянулся к блюду с беконом. Этот будничный жест развеял охватившее зал оцепенение. Все разом загомонили, обсуждая речь (или всё-таки шутку?) директрисы, удивляясь, споря и теряясь в догадках. Профессор Снейп, настороженно покосившись на пребывающую в глубоком шоке Минерву, сел за стол, и профессор Слагхорн гостеприимно поставил перед младшим коллегой тяжело нагруженную тарелку.
К этому времени Невилл успел очнуться, но вид у него был нездоровый. Игнорируя заботливые расспросы соседей, юноша в ужасе взирал на возродившегося из небытия профессора и повторял:
- Это невозможно. Я не верю. Я сошёл с ума. Это бред.
- Перестань, приятель, - проговорил, хлопнув его по плечу, сидевший рядом здоровенный балбес-второгодник с шестого курса. – Зачем так уж убиваться-то? Я понимаю, Снейп это, конечно, полный кошмар, лучше б он и впрямь помер…
Невилл из зелёного немедленно сделался красным и вскочил, гневно глядя на дерзкого однокашника.
- Да как вы смеете, сэр?! – воскликнул доблестный змееборец. – Вы негодяй! Я вызываю вас на поединок!
И, дабы не быть голословным, Невилл с размаху надел на голову потенциальному противнику миску с винегретом.
- Ура! Дуэль! – завопили самые верные завсегдатаи организованного Гарри Поттером клуба. От всех столов к столу Гриффиндора поспешили желающие побыть секундантами. Первой их задачей стало разнять соперников, сцепившихся врукопашную.
Гарри и Гермиона переглянулись и наконец-то смогли дать себе волю. Когда Гарри немного успокоился и перестал хрюкать от смеха, он обнаружил, что сидящая рядом Джинни больше не плачет. Девушка смотрела на преподавательский стол и грустно улыбалась.
Гарри проследил её взгляд и увидел, что профессор Снейп, стараясь не смотреть на яичницу и бекон, чистит ножом яблоко.
- А мы и не знали, что Дженни не любит яблочную кожуру, - промолвила Джинни, всхлипнула напоследок и нежно обняла своего жениха.
……………………………………………………………………………………
… Кот Живоглот надолго утратил расположение гриффиндорцев. Нет, они его не били и не обижали, ведь он был питомцем старосты. Но косых взглядов и обвинений в живодёрстве ему перепало с избытком.
Хотя справедливости ради стоит заметить, что Живоглот вовсе от этого не страдал. Он был котом, а котам, мягко говоря, наплевать на общественное мнение. К тому же, теперь никто не докучал ему непрошенными ласками и сюсюканьем. Гладила его одна только Гермиона, и Живоглота такое положение дел вполне устраивало.
Куда делась забавная храбрая мышка по имени Дженни, кот так толком и не понял. Он ещё долго вспоминал её – неделю, а может быть, и целых две. Но совсем не скучал. Котам это несвойственно. Да к тому же, без Дженни, как ни крути, стало намного лучше. Хозяйка снова любила лишь его одного. А главное – тёплое фланелевое одеяльце вновь принадлежало ему безраздельно.
The End
Здравствуй, Солнце, а я тут тебе принесла эдельвейсы.
Neya@, дневник «Капли живой воды» Фотогалерея
|
